Александр Гойхман о предстоящей премьере оперы «Норма»

— Прежде всего мне интересны речитативы в этой опере, то, как соединяются речитатив и вокал в партии солиста и наоборот. Между оркестром и солистом должен быть диалог. То оркестр поддерживает солиста, то солист дает импульс для оркестра в речитативе. Ведь оркестр может затормозить, прибавить темп, прокомментировать действие, может продолжить, начать действие именно в речитативах. Материал очень интересен еще и тем, что дирижеру необходимо чувствовать солиста. У нас четыре исполнительницы Нормы, и все абсолютно разные: у всех разный темп, разные замедления, ускорения, ферматы. Всё надо помнить и всех надо чувствовать. Опера «Норма» считается вершиной bel canto. Она проникает в душу, в самое сердце. Особенно некоторые сцены. К примеру, сцена с попыткой убийства детей — она даже мужчин трогает до слез. Такого женского собирательного образа, квинтэссенции женского начала, пожалуй, нет ни в одной другой опере. Хотя женщине посвящено множество опер, но такой палитры чувств, эмоций, философии, дикого звериного нутра и в то же время — нежнейших чувств — больше нет нигде кроме оперы Беллини. 

— Беллини — это прежде всего мелодия. В «Норме» всё посвящено ей, мелодия — это продолжение души. Зрителю интересно будет наблюдать за поведением Нормы. Она абсолютно не логична. У героини меняются чувства и эмоции в каждом номере. То любовь, то ненависть, то гнев, то жажда мести и убийства, то дружба невероятная, то предательство — всё в одной женщине. Недаром Мария Каллас так любила эту партию. Потому что в Норме сосредоточено всё, что есть в женщине. 

— С Юрием Александровым мы сотрудничаем уже давно. Я работаю в театре тринадцатый год. Юрий Исаакович выдающийся режиссер, именно музыкальный режиссер. С ним интересно спорить на музыкальные темы. Мне кажется, что через много лет я понял его подход, вернее стал понимать подход к режиссуре с его точки зрения. И это всё более интересно, потому что я погружаюсь всё глубже — почему так, почему музыка сменилась, почему здесь вдруг piano, почему в этом такте так, почему в следующем по-другому: что-то произошло или не произошло ничего. И так такт за тактом, мелодия за мелодией, часть за частью, ария за арией режиссер постепенно выстраивает музыкальный образ, и это всё в сотрудничестве с дирижером. Если дирижер чувствует, что хочет Юрий Исаакович, тогда совместная работа возможна. У Юрия Александрова очень высокие требования к театральному дирижеру. У него должны быть чутье, интуиция на высочайшем уровне, умение понимать режиссера. Сейчас я всё больше и больше действую осмысленно, а раньше только чувствовал, и мне это нравится.